журнал «Буржуй» № 36 (2008)

Мой папа очень любит классическую музыку. Он рассказывал мне о том, как они с друзьями в молодости бродили по ночному городу, голося арии из любимых опер. Сейчас такое поведение показалось бы дикостью, и не из-за возмущения покоя спящих жителей, а из-за репертуара. Сейчас от подобных компаний вообще ничего хорошего ждать не приходится. Во всяком случае, если «арию» из подворотни и услышишь, то, почти наверняка, это будет одноимённый коллектив, почитаемый хард-рокерами и металлистами, или, что ещё хуже, пересыпанная матюгами, как блондинка стразами, какая-нибудь «Ария Ивана» из арсенала «колхозных панков» группы «Сектор Газа». Увы, классическая музыка сейчас ценится немногими, но тем значимее роль этих людей в сохранении и донесении до слушателя прекрасного.

Владимир Плаксин, художественный руководитель нижегородского камерного оркестра «Солисты Нижнего Новгорода», а также замечательный скрипач, рассказал нам о превратностях судьбы музыканта, играющего классическую музыку.
–Чем занимается художественный руководитель оркестра?
–Художественный руководитель занимается тем, что продумывает план работы оркестра, его художественные интересы, программы, приглашает солистов, дирижёров и так далее. В общем, все организационные вопросы, связанные с художественной частью, я и решаю.

–Исполнение классической музыки накладывает отпечаток на образ жизни?
–Трудно сказать. Конечно, если человек с детства в музыкальной школе этим занимался, это входит в плоть и кровь. Без Моцарта, Баха и других композиторов мне свою жизнь трудно представить. В этом смысле, конечно, накладывает отпечаток. Я не знаю, как на повседневное поведение, но на общий культурный уровень, безусловно, влияет.
Кстати, я как-то давал интервью детскому журналу по поводу музыкальной школы, надо ли туда отдавать детей. Я не знаю, смогут ли они по этой стезе чего-то достичь, стать профессионалами, но отдавать надо хотя б для того, чтобы для них открылся мир классической музыки. Потому что дети, лишённые этого, не знают Баха и других композиторов, а, если не знают, значит, не любят. Поэтому им сложно воспринимать классическую музыку. Если не знать Вивальди, Баха, то как можно понять Шостаковича и Прокофьева? Это богатейший мир. Надо открыть детям этот мир, дать возможность в него окунуться. Отлично, если получится профессионал, но такое развитие ему важно, прежде всего,  для себя.

–Каковы отношения исполнителя классической музыки с эстрадной музыкой? Это вообще неприемлемо ни в какой форме или возможны какие-то компромиссы?
–Мне кажется, что, если это талантливо и по-настоящему интересно (не привязывая к какому-то конкретному исполнителю), то это чего-то стоит. Но это не относится к раскрученным сейчас по радио и телевидению певцам. Они надоедают, но тебе в голову вдалбливают, что это круто.

–Но это не музыка даже, это коммерция.
–Да, это чистая коммерция.
Но есть и другая музыка. Вот недавно со смертью Магомаева включили записи его выступлений в советские времена. Я просто в шоке. Какой голос! Какие возможности! Какой художественный вкус! И я поймал себя на мысли, что мы давно такого не слышали у нас на эстраде. А сейчас сплошь — коммерческие проекты, где участников выбирают по весьма сомнительным критериям: поёшь ты или не поёшь – это уже дело десятое. За тебя потом всё доделают.
В свою очередь, мы сейчас думаем о создании «полуэстрадной» программы. Мы хотим включить туда композиции оркестра Поля Мориа. Будет интересно. Вивальди, думаем тоже, обработать — примерно то, что делает Ванесса Мэй, только наш концертмейстер сделает это в десять раз лучше! То есть такие идеи у нас есть, и мы уверены, что не опустимся до «унца-унца». На сцене это должно быть на определённом уровне.

–Насколько востребована классическая музыка сейчас?
–Она востребована, но, если её сравнивать по числу аудитории, то, конечно, она проигрывает популярной музыке в разы, и это совершенно очевидно. Но это отнюдь не умаляет её достоинств. Она не требует выступлений в свою защиту. Однако власть предержащие должны помнить о том, что нужно поддерживать соответствующие коллективы, чтобы эта музыка совсем не пропала. Да, оркестры, конечно, не собирают стадионы. С классической музыкой так бывает, только если это какой-то коммерческий проект, «Три тенора», например. К тому же таких коллективов не так много, на самом деле. Вот у нас — один камерный оркестр, один симфонический оркестр и театр. Но люди, которые нас слушают, есть.

–Как Вы можете охарактеризовать ту группу людей, которая вас слушает?
–Когда-то я уже говорил об этом по телевидению. Мы со многими знакомы. Я бы даже сказал, что это наши друзья. Вот в ноябре предстоит концерт с дирижёром Игорем Жуковым. Слушатели ради одного только имени «Жуков» уже придут. Это оправдывается тем, что будет интересная дирижёрская работа. У него есть свой стиль хорошего музыканта, и он нам прививает этот стиль.
Возвращаясь к нашим слушателям, могу сказать, что это очень разная публика и, конечно, учащиеся и педагоги музыкальных школ, училищ, с которыми у нас, опять же, дружеские отношения. У нас есть проект «Юношеские ассамблеи», где мы играем с талантливыми детьми Нижнего Новгорода. И это для них является большим праздником. Нас за это очень благодарят. Я сам вспоминаю своё детство, когда один приход в концертный зал консерватории был уже событием. Накануне можно было не спать, потому что это такой подъём! Потому что там орган, там сцена. Я представляю, как детям это приятно. Мы с удовольствием их поддерживаем.
Мы стараемся расширять круг наших слушателей. Многие в городе просто не знают о существовании нашего оркестра, как это ни парадоксально. Просто привыкли, что филармония – такой центр классической музыки и культурной жизни, поэтому нас меньше знают. Но, когда узнают, приятно удивляются, обещают ещё придти. Нас это вдохновляет.

–Вы говорили о детях. Сравните, пожалуйста, что изменилось в становлении музыкантов со времён Вашего детства?
–Изменилась жизнь, стала совсем другая. Я сейчас сравниваю, прикидываю. Тогда был Советский Союз, возможность поехать за границу казалась невероятной. И язык учили кое-как. Но зато было много времени, чтобы заниматься. Не было компьютеров, кино показывали один раз в день, после программы «Время», то есть и телевизор смотреть, собственно, не надо было. Мультфильмы в воскресенье ещё показывали. Но зато мы вкладывались в своё дело полностью. Я тогда учился на скрипке, но очень много занимался фортепиано, что-то подбирал, мне это было интересно. Сейчас я смотрю на своих племянников. У них есть компьютер, есть огромное, просто безмерное количество фильмов, игр, и ритм жизни становится всё быстрей. А ведь любой инструмент требует огромного количества времени. Нужно им заниматься, и заниматься много. Даже в детстве обязательно по три-четыре часа в день. А сейчас и в школах очень много задают, столько новых технологий, возможностей, что я не знаю, как дети между всем этим разрываются. Мне кажется, сейчас стало труднее, потому что стало больше возможностей и меньше времени, потому что дети хотят всё попробовать, и всё стало можно.

–А если о музыкальном преподавании говорить, что-то существенно изменилось?
–Я не знаю, что насчет музыкальных школ, но вот в училищах стало меньше людей. Раньше всегда был огромный конкурс, особенно у пианистов, а теперь его нет. Хорошие педагоги остались. А учащихся очень мало, опять же, потому что стало больше возможностей. Это хорошо, но по нашему делу ударяет. Как будет дальше, не знаю.

–Расскажите о творческих планах.
–Самое ближайшее – приезд дирижёра Игоря Жукова. 14 и 16 ноября будет программа русской и французской музыки. Там будет несколько премьер. Затем, в декабре у нас будет очень интересная программа с двумя замечательными солистами – это скрипач Граф Муржа из Москвы и Евгений Брахман, фортепиано. Дирижёром будет Евгений Клейнер из Испании. В этой программе прозвучит премьера концерта Капустина для скрипки с фортепиано камерного оркестра и другая очень хорошая музыка. Эту же программу мы покажем в Сарове. 19 декабря мы выступаем в Большом старом зале нижегородского университета на Покровской. Называется программа «Шуберт плюс»  -произведения Шуберта и в плюсе — вальсы и польки других композиторов. Также будет выступление 26 декабря в консерватории. На этом мы заканчиваем новогодние концерты.
В следующей половине концертного сезона, в апреле приедет Кристоф Майер с программой к юбилею Мендельсона  «Мендельсон и компания». «Компания» — это Бах и Моцарт. Тоже очень интересная программа. И на будущую осень мы планируем юбилейный концерт, нашему оркестру исполняется пятнадцать лет, и мы вместе в Кристофом Майером хотим провести фестиваль старинной музыки «Baroque & Classic». Подобный фестиваль в Нижнем будет проводиться впервые, он вырос из нашего совместного проекта, в рамках которого в 2007 оркестр осуществил мировую премьеру (!) оперного пастиччо.
–И последний вопрос. О чём мечтаете и к чему стремитесь в творческом плане?
–Хочется сыграть больше хорошей музыки и сделать это хорошо, чтобы оркестр и дальше пребывал на уровне. Мне кажется, что мы правильно развиваемся, нам бы хотелось чего-то ещё, потому что много творческих идей, и мы реализуем это. Нам не хватает материальной базы. Как это ни скучно и кисло звучит, но это так. Оркестр мало поддерживается властями, поэтому жалко людей, которые тут работают – люди семейные, а как можно существовать на пять-шесть тысяч в месяц? Невозможно. К сожалению, пока власть предержащие этого не понимают. Вот это проблема, пожалуй. Хочется, чтобы люди получали достойную зарплату, соответственно своему труду. Потому что оценка коллектива высокая, оркестр многое может, многое делает, а вознаграждение я даже и не знаю, с чем сравнить. Это очень грустно.

Интервью вела Любовь Съедугина