газета «Московский Комсомолец» В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ  16-23 апреля 2008г.

Овечья струна оказалась сердцу ближе
Мир в очередной раз сошел с ума. На этот раз от музыки. Европа переживает бум со всей страстью, на которую способна: целыми семьями съезжаются на модные фестивали старинной музыки, средневековые и барочные произведения слушают в замках и под открытым небом, в огромных залах и в крохотных камерных зальчиках. При этом желательно, чтобы инструменты были из «тех самых» времен, найденные по кусочкам на помойках и отреставрированные в лучших европейских мастерских. Это так называемое аутентичное (исторически достоверное) исполнение: манера тщательно восстанавливается по редким манускриптам, за которыми тоже идет охота.
Мир слушает армянский дудук — особой конфигурации флейту из абрикосового дерева, насчитывающую полторы тысячи лет. Если судить по количеству проданных пластинок, то армянский исполнитель на скромной восточной дудочке Дживан Гаспарян обогнал по популярности своих знаменитых соотечественников Хачатуряна и Хованесса. Композиции на дудуке сопровождают суперсовременные культовые фильмы, такие, как «Гладиатор» с Расселом Кроу.

Без этого древнего этнического инструмента, рвущего душу и одновременно умиротворяющего, фильм был бы более простым. На нижегородском концерте исполнение вызвало целый шквал аплодисментов и слез.
В России мода на аутентичную музыку сравнима… с увлечением Чумаком и Кашпировским! Музыкальные фестивали считают своим долгом выделить день-два для знакомства слушателей с коллекциями старинных инструментов. В Нижний такую коллекцию привозил известный пианист профессор Московской консерватории Алексей Любимов. А лейбл Earlymusic организовал серию мастер-классов, во время которых нижегородские музыканты осваивали игру на старинных флейтах, виоле да гамба, бубнах.На вечерней Покровке тогда можно было слышать оживленные дискуссии по поводу этого самого аутентичного исполнительства. Обнаружился острый дефицит записей. Появившиеся возле театра драмы перуанцы в полосатых сэрапе мгновенно распродали свои кассеты и диски: этника — это тоже модно.
Но не только. Похоже, уставшее, утомленное болезнями человечество осваивает еще один нетрадиционный способ лечения. Или как раз традиционный? Современные концерты носят музыкально-медицинские названия: «Искусство меланхолии», «Тарантеллы: исцеление музыкой и танцем». Говорят, тарантелла произошла от укусов тарантулов! А прыгающий радостный человек — трудная добыча для всяческих злыдней.
Солист знаменитого «Оркестра Екатерины Великой» барочный виолончелист Александр Листратов поделился с обозревателем «МК в Нижнем Новгороде» некоторыми секретами старых мастеров, знавших, как врачевать музыкой душу и тело. Проявлению Александра (а он приехал, чтобы дать концерт совместно с «Солистами Нижнего Новгорода») предшествовал слух о том, что и виолончель-то у Александра какая-то особенная — без грифа.

— Ну, совсем без грифа невозможно! — смеется музыкант. — Но конструкция инструмента, да, другая. Видите, гриф не так сильно отогнут назад, завитушки нет. Казалось бы, вещи прикладные. Но они влияют на качество музыки, которую вы слышите в наших концертах и о которой потом говорят, что она снимает стресс, успокаивает, лечит. Загадка старой музыки напрямую связана с инструментом. Страдивари ведь никто не смог повторить! А форма, способ извлечения звука — это вещи мировоззренческие. В музыке барокко, например, невозможна соната для скрипки в сопровождении фортепиано — невозможно существование одного голоса без окружения. Это в концертах Брамса, Шостаковича так и надо — разрывать зал! Тревожить. В барочном оркестре все являются солистами, каждый ценен, у каждого — своя партия. Основа и граунд — земля, по которой человек ходит. Конечно, это мировоззрение.
А революция в музыкальных инструментах произошла тогда, когда и Великая французская революция. В 1793-м революционеры переломали большую часть органов в Париже — осталось всего четыре органа. Потом в конструкции появился клапан — играть стало легче, но что-то ушло… А у моей барочной виолончели жирные струны, и она звучит не как современная.

— А что значит «жирные струны»? Из чего они?
— Из овечьих кишок, представьте себе. Они более воздушные, более резонансные: звук приближается к разговору. Вот вам и психотерапия! Инструмент разговаривает со слушателем-«пациентом».

— А на концертах классической музыки этого разве не происходит?
— Если исполнитель хороший происходит. Но я о другом. В XX веке у той же виолончели появился шпиль, мы его уперли в пол. Опять: играть стало легче, но потеряли в воздушности. Пассажи более внятные,  активно  выраженные, но… Но барочная виолончель говорила со слушателем не так прямо. А барочный вокал был приближен к детскому — подражал ангельскому пению и был как раз подобен врачеванию: освобождал от земных тягот, давал общую настройку организму.

— То есть вы убегаете в музыку и то же самое предлагаете своим слушателям?
— Ну нет, это такая же реальность, как эти стены и эти вот дети, что сейчас прошли мимо нас на занятия. Человек все равно ищет настоящее. Всю жизнь.

— Недавно Александр Минкин в «МК» написал: «В мире все больше вещей (это очевидно). Значит, все меньше души (хотя это и не так очевидно). Душа — это неформат».
— Вы знаете, я бы как раз нашу задачу, задачу музыкантов, определил так: нести мысль о том, что понятие красоты не так просто. Люди подчас не видят, не ощущают этого. А оторванность от настоящего дает себя знать, в том числе и болезнями, и подавленным состоянием. Может быть, с этим пониманием связан и некоторый радикализм во взглядах тех, кто занимается старым искусством. Иначе не устоишь.

— Вы преподаете в Смольном Университете свободных наук и искусств. Там у вас что, занимаются сплошь подавленные люди, которым чего-то не хватает в жизни?
— Нет, занимаются в университете все же не скучающие барышни, а люди, которые имеют музыкальное образование и хотят расширить свой диапазон, пробовать какие-то нетрадиционные или забытые вещи. Университет — часть знаменитого Бард-колледжа в США, это лидер либерального музыкального образования в мире. А по поводу необходимости излечения… Мне кажется, нормальный мир — он как раз абсолютно сумасшедший. То, что показывают по ТВ… Что настойчиво рекомендуется в качестве ценностей… Это у апостола Павла, кажется? «Настанет время, когда тебе скажут, что ты безумен, потому что не хочешь принять безумие мира».

— А вот музыка нью эйдж, рейки тоже претендует на целительство. Даже и продается с подзаголовками: лечение печени, лечение кардиосферы, суставов.
— Возможно, какую-то успокоительную роль она и выполняет… Но там, как правило, используются синтезаторы. У электронной музыки большие технические возможности, это так. Но я с врачами говорил — они утверждают: наш организм не воспринимает эту атаку. «Живые» инструменты создают совсем другое поле: в нас и вокруг нас резонируют эти микротраектории, создаваемые звуком. Музыка, исполняемая на синтезаторе, все-таки более примитивная. А вот Жан-Батист Барьер играл сольные концерты в огромных залах — в той же парижской Гранд-опера. Это было его ноу-хау, и концерты пользовались популярностью. Значит, нужно?

Елена ЧЕРНОВА.
Фото Юрия ЛАШУКА.