Нижний Новгород, Б.Покровская, 37
С позиции современности «классика» – это то, что проверено временем, великим судьёй, оставляющим за рамками бытия неравноценное вечности или, по крайней мере, самому себе, т.е. актуальность на все времена!  Предлагаем Вашему вниманию музыкальный экскурс жанров и стилей величайших представителей трех столетий в контексте актуальной программы «Немецкие гении».
Вряд ли кто оспорит тезис, что начиная с Баха немецкая или, точнее, австро-немецкая композиторская школа стала всемирным достоянием, неким аккумулятором европейской музыкальной культуры. И чтобы иметь хотя бы общее представление о классической музыке, нужно отправиться к её источнику. В конкретно-концертном смысле — в зал Музея-Усадьбы Рукавишниковых на В.-Волжской набережной в воскресенье 23 ноября, где среди музейных экспонатов Вы найдете ожившие рукописи Пахельбеля, Моцарта, Баха, Телемана, Брамса и Штрауса.
 
Великий Бах был учеником Йоганна Пахельбеля и этого факта уже достаточно для высочайшего титула. Пахельбель, как многие немецкие композиторы второй половины XVII века был практикующим органистом и знал толк в искусстве фуги (которое Бах сделал нарицательным), но особо интересовался вариационной формой, поэтому знаменитый Канон ре мажор, строго-полифоничный по форме вполне синонимичен Вариациям.
Известное как Адажио Томазо Альбинони сочинение Ремо Джадзотто 1956 г. создано из «осколка» рукописи великого итальянского композитора эпохи барокко, найденного на развалинах дрезденской библиотеки. Этим исчерпывается его барочная сущность и немецкое происхождение. В отличие от Адажио, происхождение Турецкого рондо Моцарта не оставляет сомнений, возможно поэтому Моцарт – самый популярный в Турции композитор. Третья часть 11 сонаты, или Рондо а ля тюрк представляет собой классическую стилизацию музыки известных в Восточной империи второй половины XVIII века янычарских (турецко-пехотных) оркестров. Популярность этого шедевра сравнима разве что с Маленькой ночной серенадой, точнее, с первой её частью.
Сегодня уже не помнят, кто не в шутку наделил композитора Йозефа Гайдна приставкой «папа», но свои родительские функции в отношении австро-немецкой симфонической композиторской школы он исполнил (сам того не ведая) сполна, даже горделивый Бетховен, хоть и под закат своей жизни, но преклонил пред ним колено.
Танец без танца стал фирменным жанром больших романтиков Йоганнеса Брамса, который симфонизировал народные танцы соседней Венгрии, и Йоганна Штрауса, который в круге вальса очертил границы немецкой классической школы.